Гетеборгские букинистические магазины
Аромата. Аромата мне не хватало. Нет, не того, которой висит над Садовым кольцом в часы закатов и рассветов; не того, который выкипает из кастрюли метрополитена; не того аромата шаурмы, который проходит до самого желудка через площадь либо блинов с ветчиной через каталог; не того, который пролит по подъездам, по кровлям и лавкам бульваров. Нет, мне не хватало иного аромата. Впрочем, в случае если задуматься, то и этих не хватало также.
Однако с чем сопоставится аромат первых шагов по конурке, комнатушке, подвалу, с чем сопоставится аромат от перелистывания пожелтевших и убористо-исписанных растиражированных страничек, с чем сопоставится данный контраст, когда открываешь дверь с холода, с ливня ли либо просто с погоды и тебя прикрывает аромат постоянной и медленной весны. Весны букинистического супермаркета.
А — узнаю я у себя самого в духе Гришковца — а книжный супермаркет, это так как что такое? Это так как всего 3 вещи — отвечу я сам себе в духе Гришковца — это аромат, корни старых книжек и сам букинист. Либо сам букинист, корни старых книжек и аромат. Для кого как. Не имеет значения.
Принципиально, что все эти 3 вещи я отыскал и в Гетеборге. Я отыскал их и отныне хожу в местные букинистические магазины вкушать, водить пальцами по прекрасным и старым обложкам, говорить с людьми, возраст которых равен возрасту средней книжки супермаркета.
— А помнишь, — говорю я сам себе, — как я приобрел послания Томаса Пища за полтинник…
— А помнишь, — отвечаю я сам себе, а помнишь, эти дивные БВЛ по 40р, помнишь?
— Вспоминаю.
Как досадно бы это не звучало, Швеция это не место для тех, кто собирает книги на полках, «не поспев на числа документов разменять» бумагу. Вполне может быть, Швеция и страна для почтенной старости, может избивать и для спортсменов она представляет энтузиазм, и уж в точности место паломничества феминисток и здравых германцев. Однако Швеция — не страна для коллекционирования книжек.
Не из-за того что недостаточно книжных и не из-за того что букинисты дурачины. Нет. Поскольку очень дорого.
Другими словами очень дорого для нас с вами, другими словами для чужеземцев. А для самих шведов книжный супермаркет, вполне может быть, и неплохой метод отыскать что-то необычное в умных (опять таки не для нас с вами) расценочных краях. А нам остается лишь разбавлять руками, нюхать аромат, беспокоить корни и, беседуя с букинистами, поражаться тому, как они отдают книжки и какие.
Все дело в том, что, прежде всего, книгопечатание развивалось в Швеции размеренно. У них не было ни 1971 года с его реформой языка, ни следующих репрессий беллетристов и их, как следствие, книжек. Из-за этого, в случае если для российского пользователя русских книжек, романы Достоевского, 1 произведенный в 60-х гг., а другой в 20-х гг. (был ли такой?) имеют, извините за каламбур, абсолютно различные ценностные границы, то шведам более либо менее все равно, какой год издания стоит на титульном листе.
Так, к примеру, раскаиваюсь, «Kring min vans hus» Теселиуса я приобрел не за его писательские преимущества, а за то, что книжка стоила 10 крон и отпечатана в 24 году. Находилась же она на полке с различными журналами, сезонными докладами ведомств, детективами и детской литературой 60-х, 70-х и 80-х.
Во-вторых, извините за неподходящее словосочетание, штатское сообщество развивалось в Швеции равномерно. И сформировалось так, что в зимнюю пору 2005 года можно смотреть такую иллюстрацию — акции распродажи «все по 10», «все по 20» (крон) вынесены за границы супермаркета. Книжечки стоят себе в коробках, их можно посмотреть, повыбирать. Предположим, приглянулась одна — можно пройти внутрь супермаркета и приобретет ее. Еще можно — захватить книгу подмышку и идти далее. Никто, представляется, и слова ужасного не заявит — за данными распродажами никто не глядит.
Ну и внутри супермаркета (хе-хе), «мне хотелось бы подобрать что-то из шведской традиционной литературы», «пожалуйста, вот полки; налево стихов, направо прозы, напрямую ярмарка, вот тут Стриндберг, не буду мешать, выбирайте» — и далее можно провести тут хоть всегда до закрытия супермаркета и, представляется, слегка больше. Букинист будет лишь счастлив. Лишь вот где его очки объемом в 5 раз больше глаз и полоумные библиофильские глаза?